Амма-Гази и Агалар-хан

У одной кумухской женщины, по имекни Айша, было двое сыновей. Старшего звали Гази, а младшего — Гасан. Старшего почему-то кумухцы называли не просто Гази, а Амма-Гази. Почему это имя к нему пристало, из нынешнего поколения никто не знал. Отца у ребятне было. Гази был юноша, а Гасан — мальчик девяти-десяти лет.

Однажды Гази взял с собой Гасана и пошел на свой луг, собирать давно скошенное и уже высохшее сено. Гази собирал сено, клал вьюки на ослов, а Гасан пригонял ослов домой, где мать снимала сено и отправляла сына обратно. Дорога же лежала через ущелье.

Как-то рано утром, когда Амма-Гази отправлялся на луг, он прихватил с собой охотничье ружье на случай, если попадется заяц или лиса. Но поохотиться не пришлось. Во второй половине дня провожая Гасана в очередной раз с навьюченными ишаками, Амма-Гази отдал ружье брату, чтобы тот снес домой. Гасан шел с ружьем, накинутым через плечо, погоняя ослов. Навстречу ему вышел ханский нукер.

— Эй, куда ты несешь это ружье? — крикнул нукер.
— Это ружье моего брата Гази, несу домой, — ответил Гасан.
— Ну-ка, дай его сюда, — нукер протянул руку.
— У ружья есть хозяин, и я его тебе не отдам, отказался Гасан.
Нукер нанес Гасану несколько ударов и отнял ружье. Гасан стал кричать, требовать ружье обратно.
— Вот так выстрелю в лоб и продырявлю! — сказал нукер и выстрелил. Гасан схватился за живот, куда попала пуля.

Оставив Гасана в таком состоянии, ханский нукер ушел, а Гасан стал карабкаться по дороге, по которой пошли его ослы. Кругом не было ни души. Когда Гасан дошел до мечети Юсуп-кадия, что повисла над скалами на самой окраине села,он лишился сил и упал. Ослы же с сеном спокойно добрались до дома. Лишат немного удивилась, что с ними нет сына и подумала: где-то задержался, вот-вот подойдет. Она сняла сено, а сына все нс было, и она решила пойти ему навстречу, узнать, что его так задержало. Вдруг возле мечети на дороге она увидела на земле скорчившегося Гасана. Мать подбежала к нему:

— Вай Аллах, сын мой, что с тобой? — и взяла на руки. Под ним была лужа крови, а сам был очень бледен. Услышав голос матери, Гасан чуть приоткрыл глаза и хриплым, еле слышным голосом сказал, что его пристрелил ханский нукер. Больше он ничего нс смог сказать и умер на руках у матери. А Гази на лугу ждал возвращения брата. Но вместо этого к нему пришло известие о его смерти. Гази, как сумасшедший, бежал в село и долго бегал по домам и улицам в поисках ханского нукера. Насилу мужчины привели его домой и сказали: "Сначала похорони брата, потом мсти за него"

Похороны Гасана были очень печальные, собралось все село, Айшат, бедная, убиваясь, рвала на себе волосы, требовала дать ей кинжал, чтобы убить кровника. Амма-Гази посидел на панихиде брата положенные семь дней, затем с заряженным ружьем стал сторожить кровника. Обычно Гази прятался в заброшенном сарае, возле годскана, куда мог явиться нукер. Кто-то донес Агалару, что вот-де Гази выслеживает твоего нукера, хочет его убить. Агалар же в свою очередь послал за Гази, велел немедленно привести его. С тем же заряженным ружьем Амма-Гази явился к хану.

— Говорят, ты ходишь с этим ружьем и выслеживаешь моего нукера. Но знай, если ты его убьешь, я твои внутренности разбросаю по улочкам города! — заявил рассерженный хан.
— Хан, ты делай со..мной, что хочешь. Но если я где-нибудь его встречу, я убью этого виновного человека, который убил моего ни в чем не повинного брата! — ответил Амма-Гази.

Кумухские мужчины, прослышавшие о разговоре Гази с ханом, стали успокаивать Гази, уговаривать его не поступать опрометчиво. Говорили ему, что с ханом щутки плохи, предупреждали, что Гази сам себя угробит и умножит горе своей матери. Много с ним говорили старожилы Кумуха, взывали к уму разуму. Но Гази был непреклонен и сказал: если враг ему попадется на глаза, он убьет его. Тогда старики решили поговорить с нукером хана, чтобы тот, учитывая свою вину, или уехал из Кумуха, или не появлялся на людях.

— Чего мне бояться, за моей спиной гранитная скала. Это ему надо бояться! — ответил избалованный любимец хана.

Теперь же Гази не прятался в заброшенных сараях, выслеживая кровника, а ходил открыто с кинжалом в руках. Ружье же у него отнял хан. Однажды шел Гази мимо дома Кассиевых, и увидел, что по другой стороне улочки навстречу идет кровник. Вспомнив об увещеваниях уважаемых людей, Гази вернулся обратно и вышел на другую улицу, чтобы не столкнуться со своим врагом. Ханский нукер заметил, как Гази ушел от встречи с ним, и назло ему тоже повернул обратно и пошел на ту же улицу, что и Гази.

— Ах ты, подлый враг, я перешел на другую дорогу, чтобы не встретиться с тобой, а ты, значит, опять мне навстречу идешь? — крикнул разъяренный Гази.
— Да, иду, попробуй тронь пальцем, посмотрим, кому будет хуже! — ответил кичливо нукер.

Тут Гази обуял огонь ненависти и свет померк в глазах. Откуда только у него взялась такая сила. Он схватил нукера, поднял над головой и ударил оземь. Нукер не успел вытащить кинжал, как Гази стал рубить его своим. Кто-то бросился сзади и выхватил кинжал из рук Гази, этим давая возможность нукеру опомниться и вытащить свой кинжал. Но Гази бросился, как лев, на нукера и отобрал у него кинжал. Нукер побежал, оставляя за собой кровавый след. Гази — за ним. Так Гази догонял его и наносил удар кончиком кинжала, как доставал, а тот все бежал. Наконец нукер влетел в какие-то открытые ворота и запер их за собой. Гази ничего не оставалось делать, как вернуться обратно. Он увидел Махмуда-кадия, который шел за ним следом.

— Гази, — сказал он, указывая на палец, — я видел, как ты гнался за кровником, не хотел мешать тебе, но посмотри на свой палец, он сейчас упадет, перевяжи его.

Тут Гази увидел свой палец, окровавленный и держащийся на одной коже. Оказывается, в порыве гнева он даже не заметил, что ему оторвало палец. В это время Айшат на крыше своего одноэтажного сарая сушила сено. Она увидела сына, который возвращался домой с окровавленным кинжалом в руках. Она даже не сошла по лестнице, а прямо с крыши прыгнула и побежала навстречу ему.

— Убил врага, сын мой! — крикнула она и радостно обняла сына.
— Не знаю, мать, много ран я ему нанес, умрет или нс умрет, не знаю. Может, Алллах будет, наконец-то, справедлив, — ответил довольный Гази.

Только зашел Гази в дом и стал чистить одежду, пришли ханские нукеры и забрали его. Хан не стал ни о чем его спрашивать и велел бросить в тюрьму. Нукер еще был жив. Довольные поступком Гази, люди стали шепотом рассказывать друг другу о случившемся. На третий день рано утром соседи подозвали Айшат и рассказали, что раненый нукер ночью скончался.

— Слава Аллаху! Слава Аллаху! —стала кричать Айшат от радости. Зная, что теперь хан непременно накажет Амма-Гази, кумухские мужчины стали думать, каким образом спасти его. Собрали всех свидетелей последней ссоры нукера и Гази и решили доказать хану, что на этот раз Гази был не виновен. Но, если не пойти к хану и высказать это ему лично, то толку от этого будет мало. Послали к хану представителей народа сказать, что народ требует, чтобы Гази судили всенародно, с опросом всех свидетелей их последней ссоры. Хан ничего не ответил. Прошла неделя, сельский кади пошел к хану и повторил требование народа. Агалар-хан дал согласие судить Амма-Гази всенародно, назначил день и час суда, велел собрать людей возле центральной кумухской мечети. В назначенный день и час собрался народ на Нюжмардиевский годекан возле Джума-мечети. Вышли все муллы и кадии из мечети , явились все старейшины Кумуха. Пришел Агалар со своими нукерами и сел на приготовленное для него место, а нукеры встали вокруг него. Привели из тюрьмы Гази. Хан обратился к нему:

— Разве я не предупредил тебя, что если ты убьешь моего нукера, я разбросаю по городским улочкам твои внутренности, чем теперь ты недоволен, почему люди тебя оправдывают?

Потому что я не убивал его, — ответил Гази спокойно.
Ах ты, мерзавец, кто же его убил, если не ты!? — крикнул рассерженный Агалар и ударил кулаком по своему колену.
— Сам себя убил, — по-прежнему спокойно проговорил Гази. В это время по толпе пронесся довольный шепот. Хан заметил это и внимательно оглянулся кругом.
— Почему же сам себя, ведь он умер от ран, нанесенных тобой, — заговорил хан несколько спокойнее.
— Уважая просьбу пожилых людей, я всегда избегал встречи с ним, как мог. Но я тебе и нашему уважаемому джамаату сказал, что, если я встречу этого наглеца с глазу на глаз, я его непременно убью, и потому пусть остерегается встречи со мной. Но то, что он так нагло свернул со своего пути, чтобы встретиться со мной и доказать мне, что за ним гранитная скала и что я не осмелюсь его тронуть, доказывает то, что он сам себя убил, я поступил так, как следовало поступить всякому, а теперь ты тоже сделай со мной что хочешь, — ответил Гази.

Хан спросил людей, есть ли свидетели происшедшего инцидента, что они скажут. Вышел Махмуд-кади.

— Я видел из своего окна, как Гази свернул с улицы Кассиевых на улицу Назруевых, видел, как нукер тоже свернул, чтобы выйти навстречу. Тоща я быстро вышел из дому, хотел предотвратить убийство, но опоздал. Когда я подошел, кузнец Омар уже выхватил свой кинжал, но его у него отнял Гази и погнался за ним. Я побежал следом и встретил Гази, который шел назад с окровавленной рукой, — сказал кади, и все подтвердили его слова.
— Как трус, поступил мой нукер, он не смог изрубить Гази и убежал от него, — сказал со злостью Агалар и стал придумывать наказание.

А народ стал на сторону Гази, и сказал, что он не заслуживает никакого наказания. Но раздираемый злостью, хан не мог так просто отпустить Гази и придумал такое наказание: привязать к запряженным быкам связку шипов, посадить на них голого Гази, провезти по городу, а потом на три года посадить под домашний арест, чтобы он не имел права выйти на улицу. Наказали. Гази сидел под домашним арестом. Но прошел год, и появились слухи о том, что войска мюридов идут войной на Кази-Кумухское ханство. И Кумухе подняли тревогу. Агалар-хан собрап войска и двинулся к границе своего ханства. Когда мюриды и войско хана встретились и завязалось сражение, хан заметил одного воина, который сражался очень храбро. Кончилось сражение, мюриды отступили. Когда возвращались в Кумух, Агалар-хан указал на всадника, идущего далеко впереди, и спросил своих нукеров, кто этот всадник, который лучше всех. Ему ответили, что это — Амма-Гази. Тогда хан в награду, отменил домашний арест.