Шейх Магомед-Эфенди Чаяшинский

Магомед-Эфенди был из состоятельной семьи крестьянина-земледельца. Отец его своим трудом обрабатывающий землю, содержащий скот, хотел, чтоб сын пошел по его пути. С детства приучал он его к земле. Магомед в детстве пас овец, участвовал вместе с родителями в полевых работах. Но стоило отцу отдать сына на учебу к местному мулле, как сын забросил все хозяйство и с головой ушел в учение Корана.

Среди населения окружных сел чаящинцы отличались тем, что не очень соблюдали законы религии и не считали обязательным совершения всех пяти намазов в день. Поэтому местного муллу удивила прилежность Магомеда в изучении Корана и в исполнении всех его законов, тогда как другие дети учились нехотя
Через полгода Магомед закончил изучение Корана, который должен был пройти за год. Всем прихожанам мулла ставил в пример своего одаренного ученика и брал его по пятницам в мечеть на большой священный намаз.

Рассказывают, что однажды шейх Гази-Магомед Гуйми со своим родственником Ахмедом, ехал на коне на акушинский базар мимо селения Чаящи. Возле пашни они увидели мальчика лет девяти, совершающего намаз восхода солнца, а поодаль работали несколько женщин. Этот мальчик и был будущий знаменитый шейх Магомед-Эфенди Чаящинский, а рядом на поле вместе с другими женщинами работала его мать. Через несколько лет шейх Гази-Магомед взял Магомеда к себе на учебу. У шейха тоже были дети такого же возраста, и Магомед жил вместе с его детьми, как их сын. Его старательность, ум и одаренность очень нравились шейху. Он его ставил в пример всем своим ученикам.

Однажды, предсказывая Магомеду его судьбу, шейх сказал, что он станет очень популярным и уважаемым шейхом, что одна из дочерей шейха, то есть его дочь, станет женой юноши, но их семейное счастье будет коротким.
- Откуда ты знаешь? - спросил Магомед.
- Я не знаю, я лишь прочитал то, что предначертано тебе судьбой.
- Тогда расскажи, что будет дальше.
- Дальше судьба твоя как будто в тумане, Аллах не желает раскрыть ее тебе, - ответил шейх.

Тогда Магомеду было всего 14 лет. Он стал думать, какая же дочь шейха станет его женой? Ему нравилась Салихат, но она была его ровесница. И пока он вырастет, она выйдет замуж. В горах девушек долго не держат в отцовском доме.

Магомеду недолго пришлось учиться у шейха. Магомед-Мирзахан Казикумухский выколол глаз шейху, и тот ушел к имаму Шамилю. Через некоторое время шейх забрал к себе и всю семью. Магомед же стал продолжать учебу в медресе при Кази-Кумухской мечети. Здесь он научился арабскому и турецкому языкам. Впоследствии он изучил и все дагестанские языки. Через некоторое время у Магомеда умер отец, и ему пришлось бремя забот о семье взвалить на свои плечи. Он слышал, как шейх Гаэи-Магомед Гуйминский, тогда уже наиб имама Шамиля, одну за другой выдавал своих дочерей замуж. Салихат вышла за своего односельчанина Махаммада. Когда же шейх выдал и самую последнюю дочь, Магомед задумался: "Неужели такой святой человек ввел меня в заблуждение?"

В это время в Дагестане шла жестокая многолетняя война - газават. И только в Кази-Кумухском округе было сравнительно спокойно, хотя много людей и из этого округа стали мюридами и воевали вместе с Шамилем. Магомед же совершенствовал свои знания в религии, общался со всеми известными религиозными деятелями в Дагестане и в Азербайджане. Он стал знаменитым кадием, и к его имени стали добавлять почетное имя Эфенди, В своем селении он открыл медресе, куда принимал одаренных детей со всего округа. Народ его полюбил, с ним считались, его слушались. Наконец-то окончилась 25-летняя война горцев за независимость. Шамиля пленили, шейх Гуйминский с семьей вернулся в родное село.

Но шейх Гуйминский был стар и немощен. Он уже не мог вести религиозные дела. Вскоре шейх Гуйминский умер, и на его похороны съехались известные религиозные деятели со всего Дагестана. Тут все убедились в превосходстве над другими известными религиозными деятелями Магомеда-Эфенди в чтении наизусть священных актов Корана и в исполнении религиозных обрядов. Своим прекрасным и проникновенным голосом он приковывал внимание, и до конца его чтения люди не могли оторваться от него даже мысленно.

Когда Магомед-Эфенди увидел, что дочь шейха Салихат убивается по поводу смерти отца, он подошел и сказал ей: "Хотя высокочтимый шейх не был моим родным отцом, и я страдаю по поводу его смерти, как его родной сын. Я жил в вашей семье, вы делили со мной хлеб-соль, так позволь мне разделить с тобой твое горе, взвалить на свои плечи твою тяжесть. Я забираю твою печаль, я забираю твою боль, я прошу Аллаха, коль он отнял у тебя отца, чтоб дал тебе и силу, вынести тяжесть потери". Салихат рассказывала, как те слова Магомеда-Эфенди успокоили ее, высушили слезы.

Много об этом человеке рассказывал народ: как он прикосновением руки лечил тяжелобольного, как чтением молитв выявлял образы святых перед глазами молящихся, как словом облегчал душу страждущих. Со всех концов Дагестана люди шли к нему за помощью и находили ее.

Чаящинка Мисиду, вспоминала, как однажды она, еще молодой девушкой, шла с женщинами своего села в соседнее село Шуши, чтобы купить пчелиные улья. У выхода из селения женщины встретили шейха Магомеда-Эфенди, направляющегося в свою келью. Шейх пожелал им удачной покупки, но посоветовал первый купленный улей положить на плечи Мисиду. Объяснил он это тем, что Мисиду везучая и начатое ею дело всегда будет успешным. Вернувшись в село, там же, на окраине, они опять встретили шейха. Он поздравил их с удачной покупкой и, обращаясь к Муслимат, сказал:
- Муслимат, ты чуть не свалилась в пропасть, но Аллах тебе помог.
Женщины были удивлены: ведь никто не видел, как Муслимат поскользнулась. Женщины сели передохнуть и как бы, между прочим, спросили шейха: - Магомед-Эфенди, может, ты скажешь, когда наша Мисиду выйдет замуж?
- Мисиду непременно выйдет замуж в этом году и выйдет за бедного парня, который затем станет самым богатым человеком в селе, - сказал шейх и удалился.

Действительно, Мисиду спустя несколько месяцев вышла замуж за Махди, у которого было два барашка и один ишак. Через несколько лет после женитьбы у Махди стало 15 голов овец, он купил землю, затем и волов. Так год от году он становился богаче, и стал самым богатым человеком в селе.

В народе говорили: - Кому принадлежит этот мир? - Только одному Махди. В соседних селениях мужчины, обращаясь к какому-нибудь гордецу, говорили: - Что ты так вознесся, ужель ты возомнил себя Махдием Чаящинским?

Прошло несколько лет. Муж Салихат Махаммад заболел и умер. У Салихат тогда было двое сыновей. Магомед-Эфенди в это время еще не был женат, и через год после смерти мужа Салихат они поженились.

Магомед-Эфенди был очень удивлен тем, что сбылось предсказание шейха Гуйминского. После женитьбы Магомед-Эфенди поехал в Шаки-Ширван к мусульманским шейхам, а через два месяца вернулся домой уже в звании шейха.

Магомед-Эфенди и Салихат жили очень дружно и счастливо, но счастье было недолгим: при родах умерла Салихат, родив тройню: двух девочек и мальчика. Девочки умерли, а мальчик остался жив. Его назвали Омаром.

Магомед-Эфенди был подавлен несчастьем. Одна пастушка стала просить Магомеда-Эфенди, чтобы ей отдали кормить новорожденного мальчика. У нее тоже был двухмесячный сын. Так маленький Омар стал жить в семье своей молочной матери до года, затем его забрала мать Магомеда-Эфенди домой и стала сама воспитывать внука.

Было тревожное время, в Дагестане назревал бунт против царского гнета. Участником бунта оказался весь цвет интеллигенции Кази-Кумухского округа.

В 1877 году он вспыхнул, но скоро был подавлен царской армией. Все заговорщики были арестованы. Некоторые расстреляны, других заточили в тюрьму, третьих сослали в Сибирь. Наступило затишье.

В это время в Цудахар на встречу с горским населением приехал царский генерал. Он выступил перед собравшимися и сказал, что все возмутители спокойствия народа изолированы, теперь нужно жить мирно и спокойно работать. После его выступления слово взял дилмаж Кулибутта из Кумуха, который хотел показать свое знание русского языка:

- Мы осушили маленькие речушки и роднички, а море еще осталось. Море - это шейх Магомед-Эфенди Чаящинский. Имам Шамиль и шейх Гуйминский оставили ему в наследство свою ненависть к русским, и главным возмутителем народа является именно он, ибо народ его слушает, народ за ним идет, - сказал он.

Из Темир-Хан-Шуры в Кумух прибыли царские чиновники арестовать шейха Чаящинского. Весть эта, как молния разнеслась по окружным селам. Все были в трауре. Когда шейха увозили, народ кричал и плакал.

Шейх их успокаивал, говорил, что его везут в Кумух, и он скоро вернется. Пятилетний сын шейха Омар, почувствовав что-то неладное, побежал за отцом: - Папа, ты куда идешь? Папа, ты куда идешь? - плакал малыш.

Отец его обнял, успокоил, сказал, что идет на базар в Кумух и привезет ему много гостинцев.

Шейх тоже думал, что везут его в Кумух, как ему сказали. Когда доехали до центральной дороги, ведущей в Кумух, Магомед-Эфенди увидел повозку, запряженную двумя лошадьми и ожидающую их. Шейху велели пересесть в повозку. Но к удивлению пленника повозка поехала не в сторону Кумуха, а наоборот, вниз, в сторону Темир-Хан-Шуры. Шейх попросил остановить повозку. - Вы же мне сказали, что везете меня в Кумух? - сказал он.

- Мы исполняем то, что нам приказано. Нам приказано ехать в Темир-Хан-Шуру, - был ответ.

Шейх слез с повозки, и стал прощаться с людьми, вышедшими его провожать, пожал руки каждому отдельно, пожелал всем спокойствия и благополучия, просил о нем не печалиться и не беспокоиться. - Да избавь вас Аллах от большего горя, чем это! - сказал шейх и, читая молитву, сел в повозку.

Аробшик потянул вожжи, крикнул на лошадей, чтобы они пошли, но лошади не тронулись. Он стал их бить плетью, но лошади заартачились, встали на дыбы и не тронулись с места. Аробщик еще сильней стал их бить, но тут шейх остановил его: - Зачем издеваться над животными, подожди. Он слез с повозки, встал перед лошадьми, повел их вперед, а затем и сам сел в повозку. Лошади спокойно пошли.

Весть о том, что арестованного шейха Магомеда-Эфенди Чаящинского везут в Темир-Хан-Шуру, быстро облетела окрестные села и пока повозка с шейхом дошла до Цудахара, все села и все дороги уже были полны народа. Вышли даже женщины с детскими люльками. Все стали кричать, что шейха не пропустят через Цудахар. Женщины плакали, громко причитая, рвали на себе волосы, и никакие уговоры, угрозы на них не действовали. Изрядно потрепав нервы себе, чиновники поняли, что все их потуги тут бесполезны, и сообщили о ситуации в Темир-Хан-Шуру. Оттуда им велели вернуться обратно в Кумух, затем вывезти шейха тайно, ночью другой дорогой, где его не знают.

Ночью они выехали из Кумуха по дороге, ведущей в сторону Баку, и через Баку довезли до Темир-Хан-Шуры. 3 года провел шейх Могомед-Эфенди в Темир-Хан-Шуре в тюрьме и за все три года ни разу не съел тюремную пищу, чтобы не впасть в грех в случае, если в пищу попали свинина или мясо нерезаной скотины, что противопоказано есть мусульманину по Корану.

Люди в городе знали, что в тюрьме содержится известный шейх, хоть и было запрещено подходить к этому месту, своими путями передавали ему пищу. Когда же еды не было, шейх сам делал лепешки из муки и пек их на раскаленном в костре камне. - Сколько было у нас заключенных, но такого упрямого не видели. - Всех приручили, кто к нам попадал, - говорили тюремные надзиратели.

В священный день мусульман - пятницу - у тюремных ворот собиралось много верующих. Они читали молитвы и просили в них Аллаха облегчить участь невинного шейха. Тюремному начальству это не нравилось, и шейха решили отправить подальше от Дагестана. Всю тюрьму облетела весть, что шейха отправляют в Сибирь и начались большие волнения.

Перед отправкой из Темир-Хан-Шуры Магомед-Эфенди написал письмо всем родным и знакомым. «Много вы мне говорили, но ничто я не воспринял, Разве можно предотвратить, что судьбою предначертано? Вы меня упрекаете, что не прислушался к вам. Что делать, если мне было суждено на чужбине век прожить? У каждого свой ум и свои умозаключения. Но разве кто может избежать, что богом предначертано? Все остальное - слова, Ничто в подлунном мире не подвластно человеку. Просьба у меня великая к кумухским людям: Вместе с вицхинским магалом простите меня, мои братья дорогие, видно так суждено, Приговор вынесен: отправить в Сибирь. Решением ли правосудия отправляют меня в ад? Не стану вас осуждать, не стану вас в грех вводить, Вы тоже меня не судите. Пусть мы расстались с вами по воле рока, Но я буду молиться милосердному Аллаху, чтобы ваша печаль по мне вас в рай привела. 8 день пять раз с намазом буду просить бога, чтобы горе мое стало вам преградой в ад. Лед растаял, все кругом расцвело, Все, что было в укрытии, вышло на солнце. Только для меня, пленника, все закрыто кругом. Приезжала мать проститься со мной. Один раз мы с ней только увиделись, нам даже говорить не дали. Если в бренном мире ты разлучил нас, Аллах, в потустороннем мире дай нам воссоединиться. Кто по мне соскучился, идите к сыну моему, Кто хочет мне помолиться, к матери моей идите. Кто хочет со мной говорить, к брату моему идите, Кто на меня в обиде, прошу, простите. Если кому-то я должен, обратитесь к брату моему, Врагам я тоже прощаю…Всем друзьям и знакомым посылаю привет, Всем близким и родным посылаю благословение. Я с вами прощаюсь, поручаю вас Аллаху, Увидимся ли еще, этого не знаю. Кому поручить сына - сироту, что без матери растет?

Шейха Магомеда-Эфенди выслали из Темир-Хан-Шуры в неизвестном направлении. И только через 10 лет, освободившийся из казанской тюрьмы заключенный, рассказал, что шейх Магомед-Эфенди находился в казанской тюрьме 10 лет, а впоследствии жил на свободном поселении, но без права выезда на родину.

В послереволюционные годы приехал в Чаящи парень Абдулахан, который выезжал на заработки, и рассказывал о странной встрече. Идя пешком из Грозного в пригород, он увидел старика, сидящего под деревом. Юноша прошел мимо старика, но тот окликнул его: - Что же ты парень, проходишь мимо молча, где твой салам?
- Салам алейкум, отец, извини, - сказал Абдулахан и сел возле старика.
- Откуда будешь родом? - спросил старик.
- Из Дагестана.
- Из какого села?
- Да, как сказать? Мое село мало, как голова ишака, о нем мало кто и слышал. Называется селение Чаящи Кази-Кумухского округа.

Старик долго молчал, затем начал расспрашивать обо всех жителях селения, причем, он начал с домов, расположенных в начале села, и закончил домами, расположенными в самом конце.

Абдулахан спросил старика, кто он и откуда знает всех чаящинцев. Старик глубоко вздохнул и не ответил ничего. После того как Абулахан расстался со стариком, он догадался, что его случайным собеседником мог быть шейх Магомед-Эфенди, потому что, когда он расспрашивал об Омаре, задавал много вопросов, интересовался его близкими.

Услышав рассказ Абулахана, Омар решил поехать на поиски отца. Почти год он колесил подогам Чечено-Ингушетии, побывал и в Казани. Но нигде не нашел отца, хотя и встретил людей, знавших его, видевших его. Они сказали, что шейх собирался на паломничество в Мекку.

В селении Чаящи осталась келья шейха, построенная им. После его ареста эту келью люди превратили в место паломничества. Когда же жителей Чаящи переселяли на равнину, в села сосланных чеченцев-аккинцев, Омар, уезжая, соорудил отцу памятник в той самой келье. И сейчас в народе живет память о великом шейхе. Его родные бережно хранят этот памятник. Внук Омара Яраги, который решил идти по пути знаменитого прадеда обучался в махачкалинском медресе, следил, чтобы разрушаемое временем сооружение было в порядке и привлекало к нему всех верующих.
Шейх Магомед-Эфенди Чаящинский в тюрьме

Три года провел шейх Могомед-Эфенди в Темир-Хан-Шуре в тюрьме и за все три года ни разу не съел тюремную пищу, чтобы не впасть в грех в случае, если в пищу попали свинина или мясо нерезанной скотины, что " противопоказано есть мусульманину по корану. Люди же в городе знали, что в тюрьме содержится известный шейх, хоть и было запрещено подходить к этому месту, какими-то своими путями передавали ему пищу. Когда же еды не было, шейх сам делал лепешки из муки и пек их на раскаленном в костре камне.

- Сколько было у нас заключенных, но такого упрямого не видели.
- Всех приручили, кто к нам попадал, только его одного не смогли, - говорили тюремные надзиратели.

В священный день мусульман - пятницу - у тюремных ворот собиралось много верующих. Они читали молитвы и просили в Них Аллаха облегчить участь невинного шейха. Тюремному начальству это очень не нравилось, и оно решило отправить шейха подальше от Дагестана. Всю тюрьму облетела весть, что шейха отправляют в Сибирь. Там началось большое волнение. Перед своей отправкой из Темир-Хан-Шуры Магомед-Эфенди написал письмо всем родным и знакомым. Вот оно:

Много вы мне говорили, но ничто я не воспринял,
Разве можно предотвратить, что судьбою предначертано?
Вы меня упрекают, что я не прислушался к вам.
Что делать, если мне было суждено на чужбине век прожить?
У каждого свой ум и свои умозаключения.
Но раме кто может избежать, что богом предначертано?
Все остальное - слова, что люди произносят для трека,
Ничто в подлунном мире не подвластно человеку.
Просьба у меня великая к кумухским людям:
Вместе с вицхинским магалом простите меня.
Мои братья дорогие, видно так Суждено,
Мне приговор вынесен: отправить в Сибирь.
Решением ли правосудия отправляют меня в ад?
Не стану вас осуждать, не стану вас в грех вводить,
Вы тоже меня не судите.
Пусть мы расстались с вами по воле рока,
Но я буду молиться милосердному Аллаху.
Чтобы ваша печаль по мне всех вас в рай привела.
8 день пять раз с намазом буду просить бога.
Чтобы горе, примененное мной стало вам преградой в ад.
Лед растаял, все кругом расцвело,
Все, что было в укрытии, вышло на солнце,
Только для меня, пленника, вес закрыто кругом.
Приезжала мать, чтоб проститься со мной.
Один раз мы с ней только увиделись, нам даже говорить не дали
Если в бренном мире ты разлучил нас, Аллах,
В потустороннем мире лай нам воссоединиться.
Кто но мне соскучился, идите к сыну моему,
Кто хочет мне помолиться, к матери моей идите.
Кто хочет со мной говорить, к брату моему идите,
Кто на меня в обиде, прошу, меня простите.
Если кому-то я должен, обратитесь к брату моему,
Врагу моему я тоже прощаю…
Всем друзьям и знакомым посылаю привет,
Всем близким и родным посылаю благословение.
Я с вами прощаюсь, поручаю вас Аллаху,
Увидимся ли еще, этого тоже не знаю.
Кому поручить сына - сироту, что без матери растет?
Поклонникам корана и религии завещаю. Шейха Магомеда-Эфенди выслали из Темир-Хан-Шуры в неизвестном направлении. И только через десять лет какой-то освободившийся из казанской тюрьмы заключенный рассказал, ото шейх Магомед-Эфенди находился в казанской тюрьме лет десять, а впоследствии жил на свободном поселении, но без права выезда на родину.

В послереволюционные годы приехал в Чаяши парень, по имени Абдулахан, который выезжал на заработки, и рассказывал о странной встрече. Идя пешком из города Грозного в пригород, он увидел старика, сидящего поддеревом. Юноша прошел мимо старика, но тот окликнул его:

- Что же ты парень, проходишь мимо молча, где твой салам?
- Салам алейкум, отец, извини, - сказал Абдулахан и сел возле старика.
- Откуда будешь родом? - спросил старик.
- Из Дагестана.
- Из какого села?
- Да, как сказать? Мое село мало, как голова ишака, о нем мало кто и слышал. Называется селение Чаящи Кази-Кумухского округа.

Старик долго молчал, затем начал расспрашивать обо всех жителях селения, причем, он начал с домов, расположенных в начале села, и закончил домами расположенными в самом конце. Абдулахан спросил старика, кто он и откуда знает всех чаящинцев. Старик глубоко вздохнул и не ответил ничего. После того как Абулахан расстался со стариком, он догадался, что его случайным собеседником мог быть шейх Магомед-Эфенди, потому что, когда он расспрашивал об Омаре, задавал много вопросов, интересовался его близкими.

Услышав рассказ Абулахана, Омар решил поехать на поиски отца. Почти год он колесил подогам Чечено-Ингушетии. Побывал и в Казани. Но нигде не нашел отца, хотя и встретил людей, знавших его, видевших его. Они и сказали, что шейх собирался на паломничество в Мекку.

В селении Чаящи осталась келья шейха, построенная им самим в его бытность в селении. После его ареста эту келью люди превратили в место паломничества. Когда же Чаящи переселяли на равнину, в села сосланных чсченцсв-акинцев, Омар, уезжая, соорудил отцу памятник в той самой келье.

И в наши дни в народе живет память о великом шейхе. Его родные бережно хранят этот памятник. Внук Омара Яраги, который решил идти по пути знаменитого прадеда и обучается в махачкалинском медресе, следит за тем, чтобы разрушаемое временем сооружение было в порядке и привлекало к нему всех верующих.