Последний поход Надир-шаха

В начале 30-х гг. XVIII столетия власть в Персии захватил полководец Тахмасп-кули-хан, позднее объявивший себя Надир-шахом (1736-1747). Став шахом, Надир стал вести более чем активную внешнюю политику, установив свою власть на всей территории, ранее входившей в состав Сефевидского Ирана. В течение 1732-1733 гг. шах Надир отвоевал все оккупированные турками территории. Еще до этого, по ирано-русскому договору 1732 г., Ирану были возвращены Астрабад, Гилян, Мазандеран, а в 1735 г. Ширванское побережье с городами Баку и Дербентом. Далее он не только вернул все прежние земли империи, но и провел ряд успешных походов, позволивших присоединить к Ирану часть Грузии, Армении, весь Азербайджан, Афганистан, Белуджистан. Бухарское и Хивинское ханства признали себя вассалами Надира. С момента начала фактического освоения Дагестана в военном походе 1741 года и историческом сражении в Андалале Надир-шах и его полководцы, завоевавшие пространства Индии - Кавказа, согласно официальным рапортам, потеряли до 42-х тысяч человек, а по данным находившегося в иранском лагере русского резидента И. Калушкина, более 70 тысяч. По признанию личного историографа Надир-шаха Мирзы Мехди-хана, Андалалская долина стала для них «областью несчастий». Забегая вперед, надо сказать, что в 1743 г. Надир-шах отказался от продолжения военных действий в Дагестане и с жалкими остатками своей разгромленной армии отступил в Муганскую степь. И уже больше никогда и нигде не одерживал побед. А его империя быстро распалась после того, как он был убит в 1747 году. Но как дагестанцы победили Надир-шаха?

Предыстория Андалалского сражения

В 1733 г. Надир-шах нанес крупное поражение турецким войскам под Багдадом и заключил мирный договор с Турцией, согласно которому последняя должна была уступить Персии все ранее ей принадлежавшие территории. Но властвовавший в Ширване Сурхай-хан Казикумухский, к тому времени двухбунчужный турецкий паша и полновластный правитель благодатного Ширвана, получив такой приказ, категорически отказался сдать Шемаху Персии. Он убил посланника, написав Надир-шаху гневное: «...и по какому праву вмешиваетесь в то, что принадлежит мне?». Его отказ сдать Шемаху и вызвал в 1734-1741 гг. походы Надир-шаха на Дагестан.

В конце лета 1734 г. Надир-шах с огромной армией направился на Ширван для наказания дерзкого и непокорного Сурхай-хана. Надир-шах буквально следовал по пятам за Сурхай-ханом, отступающим от Шемахи. Как писал генерал-аншеф В.Я. Левашов (в то время с особыми полномочиями управлявший областями, присоединенными при Петре I от Персии) «от великой пушечной стрельбы Сурхай устоять не мог, и с войском своим ретировался». Сурхай ушел в горы, а персидские войска, преследуя его, подступили к Кумуху. После решающего сражения Левашов запишет: «...Сурхай принужден далее бежать, и Тахмас-хан в упомянутый городок вступил...», а Сурхай-хан «прибыл в аварское владение, остановился в деревне Джук и тамо умножает войско свое с намерением еще Тахмас-хану учинить сильное противление». По «Хронике войн Джара» (XVIII в.) известно, что далее из Чоха Сурхай направился в Ругуджу, Телетль и затем, так и не найдя ни в одном ауле поддержки («...дагестанцы не оказали ему помощи»,- констатирует хроника), остановился с остатками своего войска в Гунибе. Между тем, Надир-шах «...по истечении недели, по случаю приближающейся зимы и, не надеясь скоро покончить с Сурхаем, скрывшимся в Аварии» выступил из Кумуха и двинулся обратно на юг.

Второй поход Надир-шаха, который последовал в следующем 1735 году окажется для Сурхай-хана таким же тяжелым. На подступах к Кумуху, после упорнейшей схватки, с большими потерями горцы были вынуждены отступить. А к шаху Надиру на другой день прибыла депутация из Казикумуха «с повинною головою, извещая его, что Сурхай удалился в Аварию».

Ни в первый, ни во второй раз, несмотря на то, что Сурхай-хан с остатками отряда находился совсем рядом, Надир-шах не преследует его и не вторгается в пределы аварских обществ. Свой третий поход в горы Дагестана Надир-шах предпримет весной 1741 года. На первый взгляд может создаться впечатление, что персидский шах предпринимал свои дагестанские разрушительные походы только по той причине, что Сурхай-хан наотрез отказался передать ему Шемаху с округой. Однако, учитывая, что Надир-шах вынашивал планы завоевания Северного Кавказа и подчинение Дагестана входило не только в его политические амбиции, но и в реальные захватнические планы, то неизбежность и историческая значимость Андалальского сражения становится еще более очевидна.

Третий поход Надир-Шаха в горы

В 1741 г. Надир со 100-тысячной армией вторгается в Дагестан. На ультимативное требование Надир-шаха явиться к нему в Дербент с покорностью, дабы - со слов персидского историографа Мухаммеда Казима - «удостоиться целования порога Надира», Сурхай-хан Казикумухский и уцмий Кайтага Ахмед-хан ответили отказом, решив до последнего «бороться и биться». Завоеватели двинулись в горы Дагестана двумя колоннами. Одна из них, во главе с Лютф Али-ханом и Гайдар-беком из Дербента, через Кайтаг и шамхальство Тарковское двинулись в Дженгутай - столицу Мехтулинского ханства. Основные силы персов под командованием самого шаха Надира уже по известному пути из Кабалы через Шах-даг, Могу-даре в направлении Казикумуха.

Наступление Лютф Али-хана в середине июня было остановлено под Дженгутаем. Мехтулинский владетель Ахмед-хан, выдержавший первый натиск врага, в связи с тем, что тарковский шамхал Хасбулат «сообщился с неприятелем», оказался в трудном положении. Он обращается за помощью в Кизляр. Но Россия не могла оказать дагестанцам поддержки, связанная Гянджинским союзным договором (1735 г.) с Персией и мирным Белградским соглашением (1739 г.) с Османской империей. В то же время Сурхай-хан Казикумухский предпринимает попытку заручиться поддержкой Турции, но тщетно. Оказавшись без поддержки в этот трудный момент, горцы стали готовиться к тяжелой и продолжительной борьбе с завоевателями. Спешные оборонительные меры предпринимали Сурхай-хан Казикумухский, уцмий Кайтага Ахмед-хан, акушинские, кубачинские и цудахарские старшины.

Готовясь к обороне и защите Сурхай-хан, как пишет современник, посылает «людей во все города и села Дагестана, вплоть до округов... аваров, чтобы прибыли они со своим войском». Между Сурхай-ханом и чохским джамаатом издавна был заключен политический союз, закрепленный в договоре, известном как «Соглашение чохцев с Сурхаем Казикумухским». По этому соглашению, «жители города Чох» обязались быть «рядом с Сурхаем и его сыновьями подобно тому, как их предки были рядом с его предками...». Возможно, именно тогда было написано известное письмо Сурхай-хана Казикумухского, в котором он обращается к «... своим дорогим братьям, самым лучшим друзьям, чохским ученым, хаджиям и молодежи» с призывом: «...выходите все воевать с каджарами. Сегодняшний день - это тот день, когда каждый мусульманин свято обязан идти на войну с проклятыми людьми». Подобные письма были отправлены ко всем Андалальским джамаатам, к другим аварским союзам сельских общин, к Акушинскому обществу, хунзахскому хану.

14 августа 1741 г. Надир-шах захватил Кумух. Понеся большие потери в сражении, и потеряв надежду на успех, 12 августа 1741 г. Сурхай вместе с казикумухскими старшинами явился в шахский лагерь с изъявлением покорности. Находившийся в персидском лагере российский дипломат И.П.Калушкин в тот же день отправил об этом следующую депешу: «Сурхай видя свое изнеможение против шаха стоять, запотребно признал знатными старшинами шаху покорность принесть».

Дети же Чулак и Сурхай, Мухаммад и Муртузали, которым «...их честь и достоинство не позволили согласиться с капитуляцией, убежали тогда в Хунзах к Мухаммаднуцалу и Мухаммадмирзе - хунзахским ханам, просить у них помощи. Названные ханы оказали детям Сурхая, Мухаммаду и Муртузали, большое уважение» - свидетельствовал в своей хронике Хайдарбек Геничутлинский.

Вторжение в Аварию, а Андалал

Надир-шах по занятии Кумуха, расположился здесь лагерем и в течение месяца практически ничего не предпринимал против аварских обществ. Отсюда он был вынужден отправить часть войск на помощь своему вассалу шамхалу Хасбулату, осажденному в Тарках восставшими против персов кумыками. Другую часть войск Надир отправил в Кубачи, где в течение трех недель уцмий Ахмед-хан удерживал натиск 24-тысячного корпуса под командованием Лютф Али-хана. В том же Кумухе Надир-шах потребует от уже подвластных ему Сурхай-хана, шамхала Хасбулата, уцмия Ахмед-хана и акушинского кадия Хаджи-Аюба в течение 10 дней доставить в его лагерь отряд хорошо вооруженных всадников в 1000 человек, а для нужд своего войска по одной тысяче быков и по три тысяче баранов. Сурхай-хан явится в шахский лагерь с требуемым провиантом и отрядом в 400 человек, поскольку «... он более того числа дать власти не имеет, понеже всего деревни, имея с аварским ханом сообщения, учинились ослушны, а о своих сыновьях, где они скрывались, и знать не может», - сообщал Калушкин.

Первое крупное сражение между горцами и шахскими войсками произошло в Аймакинском ущелье: здесь почти полностью был разбит 20-тысячный отряд персов. Такой же участи подвергся 10-тысячный отряд Гайдар-бека, от которого после разгрома осталось 600 воинов, с которыми он бежал. Весь обоз отряда, 19 пушек и много боеприпасов оказалось в руках горцев. Решающее же сражение разгрома войск Надир-шаха произойдет в Андалале.

К обществу Андалал войска Надир-шаха подступили к концу сентября 1741 г. Сам Надир-шах расположился лагерем на Турчидагском плато, недалеко от скального обрыва над аулом Мегеб. Место это и поныне известно как «холм, на котором остановился Надир-шах». Дорога на Турчидаг из Кумуха выдалась для каджар нелегкой и, со слов историографа шахского двора Мирза-Мехти-хана, выбила из сил: «...невозможно описать эту трудную дорогу. Чтобы проникнуть в эту страну, требуется 12 дней похода, в котором не находишь ни одного ровного участка, имеются лишь тропинки, по которым с трудом могут идти два солдата пехоты».

Плато Турчидаг, на котором расположились войска Надир-шаха, завершается на южном склоне крутым уклоном, местами - высокой скальной стеной. На этом склоне довольно высоко расположены три аула: Мегеб, Обох, Чох, внизу, ближе к реке, находятся Шангода, Шитлиб, лакские - Палисма, Камахал, Ури, а на высотах противоположного склона - Бухтиб, Согратль, Гамсутль.

Андалал к тому времени представлял собой один из сильных союзов вольных обществ Дагестана. Его территориальные пределы составляли близлежащие сельские общины Чоха, Согратля, Шангода, Обоха, Мегеба, Кудали, Кегера, Салта, Хиндаха, Ругуджи, Хоточа. Конфедерация обладала единым выборным правительством из представителей входящих в него джамаатов, общим кодексом законов, известного как «Свод решений, обязательных для жителей Андалальского округа». И первыми пунктами в нем были отмечены важность защиты общества (Отечества) от чужого посягательства: с человека, не принявшего участие в тревоге, взыскивался штраф в размере быка, если же селение не принимало участия в тревоге, то с жителей его взыскивался большой штраф. В «Сводах решений обязательных для жителей Андалальского округа» была предусмотрена забота о семьях погибших в войне или покалеченных, их полное обеспечение на себя брало общество.

Дипломатические переговоры

Известно, что Надир-шах предпринимал попытки склонить Аварию к нейтралитету или к союзу против России, но не имел успеха. В начале сентября 1741 г. костековский владетель Алиш Хамзин доносил в Кизляр, что шах направил послов в «...Авары в такой силе, чтоб мирной трактат заключить, и потом следовать бы на противников веры нашей, то есть на Россию, которые не склонились и в ответ написали: те де нам не противники веры которые нас не разорят, те противны которые нас разорят». По преданию, к Андалальскому кадию Пир-Магомеду Надир-шахом был отправлен фирман, в котором он предлагал обществу сдаться, предупреждая, что сопротивление будет для них равносильно поражению. В Андалале, получив шахское послание, для обсуждения вопроса, касавшегося всех джамаатов, собрался расширенный Совет старейшин Андалальского вольного общества с участием дибиров сел и глав авторитетных тухумов.

Андалальцы войны не хотели, равно как не хотели и любой другой формы зависимости, от кого бы то ни было.

Известно письмо гидатлинского ученого-богослова Ибрагима-Гаджи из аула Урада, адресованного Надир-шаху, исполненное желанием предотвратить кровопролитие: «...Мы просим Вас, именем Аллаха... Возвращайтесь к своим местам. Мы клянемся Аллаху, что не хотим воевать с Вами и особенно с людьми шамхала (прим. - приказа о наступлении на горцев ожидал со своим войском стоявший неподалеку, на Аймакинской горе, тарковский шамхал Хасбулат), с которыми у нас была дружба, еще как у наших отцов и прадедов... Вы не проливаете крови и мы не являемся вашими райятами. К вам, и другим мы не платили и не будем платить ничего... Просим уходить от нас, возвращайтесь обратно...». В своем письме к шаху гидатлинский богослов с удивлением вопрошает: «...Вы сполна отомстили Сурхаю. Забрали все его имущество, разорили его села, истребили его людей. Какие же претензии у вас к остальным джамаатам Дагестана?»

Были в округе и другие, более воинственные настроения. Отчетливо их выразил в своей знаменитой фетве ученый-богослов тех лет Салман из аула Кудали: «...Эти люди, толпа Надир-шаха люди с плохими завоевательскими намерениями, с ними нельзя установить мир, с ними нельзя мириться. Надо браться за оружие и перебить всех кизилбашцев...».

Решение, принятое на Совете старейшин Андалала, вызвало гнев шаха. По преданию, Надир-шах велел казнить троих человек, прибывших к нему на Турчидаг с предложением от имени общества не вступать в их пределы. Таким образом, решить отношения дипломатическим путем не удалось, и всем стало ясно, что вооруженное сопротивление неминуемо.

Андалалское ополчение в партизанских боях

Представители джамаатов Андалала вновь собрались на Совет. На нем, как это станет видно по дальнейшим действиям андалальцев, будет выработана основная тактика вооруженного сопротивления каджарам: нападать небольшими маневренными отрядами, заставать врасплох, устраивать засады, лишать конницу врага маневренности, действовать по обстоятельствам и, самое главное, не ввязываться в большое, генеральное сражение. По источникам, у иранцев было более 50 тысяч опытных, хорошо обученных воинов, андалальцы же могли выставить от силы около 5 тысяч ополченцев.

По преданию, первым боевым действием андалальцев было ночное нападение на отряд, охранявший табун лошадей. Наутро, как сообщает автор «Хроники войн Джара» (XVIII в.), командующий войсками Надир-шаха Кани-хан, «...со своим афганским отрядом с чохских гор выступил на близлежащие селения Мегеб и Обох. Оба села Кани-хан сжег». Однако людей в этих селениях персы не обнаружили. На обратном пути следования в свой лагерь, в узком ущелье чуть выше Обоха, их поджидала засада. Персы даже не смогли применить свое оружие - сверху летели камни. Отряд был уничтожен. Одновременно такие бои шли на землях чохцев, обохцев, мегебцев, согратлинцев, шитлибцев, палисминцев. По существу это была партизанская война, беспрерывная, рассчитанная на изматывание врага. И погода сопутствовала замыслу горцев: шел холодный дождь, дороги раскисли, горы и ущелья были окутаны туманом. Так продолжалось несколько дней.

И все же андалальцы, которые умело и сполна использовали тактику партизанского боя, понимают, что численный перевес персов не может не сыграть решающую роль. Пока у андалальцев были силы держаться, гонцы с письмами с призывом прийти на помощь направляются в общества нагорного Дагестана. Мы не располагаем ни одним письменным свидетельством подобных воззваний, однако в аварском тексте песни «О разгроме Надир-шаха», составленном в 1942 г. М.С. Саидовым из нескольких вариантов, бытовавших в различных районах нагорной Аварии, перечислено более 10 союзов вольных обществ, к которым обратились андалальцы: Гидатль (сс. Мачада, Урада, Гентаб, Тлях, Хотода, Накитль, Тидиб), Карах (сс. Гочоб, Цулда, Тлярош, Тлях), Келеб (с. Ругельда и др.), телетлинцы (с. Телетль), Багвалал (сс. Хуштада, Тлондода, Кванада, Гимерсо, Тлисси, Тлибишо), Чамалал (cc. Верхнее и Нижнее Гаквари, Гигатли, Гадири, Агвали, Ричаганих), Каралал (сc. Карата, Арчо, Маштада, Верхнее Инхело, Рацитли, Рачабулда, Тукита, Сивух, Нижнее Инхело и др.), Тиндал (сc. Тинди, Акнада, Ангида, Тисcи и др.), Анкратль (селения Тляратинского района и Бежтинского участка), Хиндалал (селения Унцукульского и части Гергебильского р-нов), Нахбакал (Гумбет, Казбековский р-н).

И действительно, перед лицом реальной внешней угрозы все аулы вольных обществ, большие и малые, поднялись как один. Горцы вольных обществ, свободные уздени свою свободу и независимость ставили превыше всего и считали, что их надо сохранить даже ценой жизни многих. Именно этим следует объяснить тот дух горцев, сражавшихся в Андалале, единство и готовность всех ополченцев прийти на помощь друг другу и - их общую, одну на всех - победу над врагом.

Из исторической песни «О разгроме Надир-шаха» становится известно, что, что когда войска вышеназванных обществ, собираясь в поход, «только седлали коней», в Андалале уже вступили в бой отряды ополченцев из ближайших обществ - Караха, Тлейсеруха, Мукратля. Любопытно, что на другое обращение андалальцев к хунзахскому хану, согласно исторической песне, первыми отозвались представители одного из воинственных родов Хунзаха, воспетого во многих героических песнях аварцев: «И когда в Хунзахе прочли посланье, /Стали снаряжаться дайтилальцы». Именно хунзахские тухумы Дайтилал вместе с Огузилал проявили инициативу организации хунзахского ополчения, отличившегося в решающем сражении у Согратля. В частности, обращение за помощью Сурхаевых сыновей в Хунзах, по некоторым преданиям, объяснялось тем, что мать Муртазали являлась членом семьи дома хунзахского рода Дайтилал. Следующие строчки одной из песен о разгроме Надир-шаха в Андалале, возможно, подтверждают это предположение: «Откуда появилось это маленькое войско? Из каких земель предводитель войска? то маленькое войско Дайтилал из Хунзаха, предводитель войска Муртазали.

Помощь подоспела к концу третьих суток.

К вопросу о руководстве сражением в Андалале

Вопрос о руководстве сражением в Андалале вызывает интерес практически всех исследователей. События этой тяжелой борьбы и знаменательной победы отражены во многих рассказах, преданиях и легендах, воспеты в песнях, описаны историками. Известно, в каждом ауле создавались свои отряды ополченцев, которые определяли своего «цевехапа» - начальника ополчения, который действовал, исходя из конкретных обстоятельств. По преданиям, общее руководство над вооруженными силами Андалала осуществлял андалальский кадий Пир-Магомед-кади, «командный пункт» которого располагался чуть ниже селения Согратль, в местности, ныне известной под названием Хучдизух. Ясно одно: при тех ярко выраженных антиханских, антифеодальных настроениях, доминировавших в аварских вольных обществах и закрепленных в нескольких пунктах законодательного «Свода решений», андалальцы не могли допустить к руководству собственным обществом (и соответственно ополчением) ни хана Мехтулинского Ахмед-хана, ни отважного Муртазали, сына Казикумухского Сурхай-хана.

Последний день Андалалского сражения

В тяжелых боях прошли четыре дня и четыре ночи. На пятый день шах решил послать крупные отряды в направлении Обох-Мегеб-Чох и Согратль. Один из таких отрядов дагестанские ополченцы поджидали с засадой неподалеку от Чоха, в ущелье Хариб. Практически никому из кизилбашей не удалось выбраться оттуда живым. Другой крупный отряд был разбит на пахотных полях селения Мегеб. В песне «О разгроме войск Надир-шаха» упоминается об этом сражении: «Не получившие вьюка навоза мегебские пашни были удобрены кровью иранцев», «По не промытым дождевым потокам обохским ущельям потекла речка каджарской крови». Из местного письменного источника известно, что «...на полях мегебских развернулись сильнейшие бои между пешими отрядами персов и андалальского войска, каралалского и хунзахского... в тот день и на мегебских землях, и в окрестностях Чоха в местности Гоцноб войска каджар были так сильно потрепаны, что бежали».

Самый большой отряд, который шел в сторону Согратля, попал в засаду в местности Хициб, неподалеку от селения Согратль. Здесь развернулось одно из жесточайших сражений, где пал практически весь иранский отряд. Надо заметить, что ни сам Хициб, ни тем более прилегавшая к нему местность не позволяли персам применять кавалерию и многотысячное пешее войско: рельеф поневоле разбивал сражающихся на небольшие группы, лишив тем самым противника преимущества маневра крупными силами. В этот же день, когда шли бои на южном склоне горы Турчидаг, с севера на шахский лагерь, находившийся на самом плато, напали объединенные отряды цудахарцев, лакцев, акушинцев, кубачинцев. В развернувшихся сражениях было проявлено невиданное мужество, совершено множество героических поступков, горцы добровольно шли на смерть ради большой цели. Победа или смерть - другой альтернативы горцы, принимавшие участие в Андалальском сражении, не рассматривали.

В очередной реляции от 28 сентября 1741 г. И. Калушкин, воочию наблюдавший Андалальское сражение, сообщал, что «... Его величество (Надир-шах), видя это, со злости плакал». Надир-шах, рискуя потерять все войско и самому попасть в плен, начал поспешное отступление назад, в сторону Кумуха. Среди самых известных трофеев горцев оказались шахское знамя, его золотое седло, казна и шахская корона. Автор «Хроники войн Джара» (XVIII в.) сообщает, что в «...окрестностях сел Чоха и Согратля и в других местах в течение трех дней случилось сильное сражение. В нем ктилбаши потеряли до трех тысяч человек». По мнению И.Калушкина, общие потери иранских войск за время похода в Нагорный Дагестан составили до 40 тысяч человек.

Это была очень важная победа в жизни всех народов Дагестана.

Надир-Шах после сражения

Отступив в Дербент, Надир-шах не оставляет попытки привлечь на свою сторону владетелей и старшин Дагестана. С этой целью, как сообщает И. Калушкин, шах посылает Сурхай-хана с 40 тыс. рублями для раздачи «горским старшинам» с тем, чтобы «пристойною дачею тех денег к стороне его величества привлекал и равномерно еще и в военную персидскую службу постоянных людей набрать...». Но эти меры не дали желаемых результатов. Сурхай-хан был вынужден вернуться в шахский лагерь, не сумев уговорить горцев сложить оружие. Российский дипломат В. Братищев, состоявший при дворе шаха, сообщал, что Сурхай-хан, будучи в Лаки, уговаривал сына сложить оружие и подчиниться власти шаха, но сын, выхватив кинжал, «... наотрез ответствовал, что никогда шаху послушание принести в мысли своей не имеет».

Надир-шах продолжает уговаривать горцев прекратить борьбу с ним, обещая им различные привилегии. В ответ на одно из таких предложений уцмий Ахмед-хан Кайтагский прислал письмо в «осмеятельных тонах». Но, каким бы оно ни показалось дипломату Братищеву вызывающим, вряд ли оно превзошло по дерзости письмо хунзахского нуцала Магомед-хана, который писал Надир-шаху: «Ты упрекаешь меня в том, что я не явился к тебе на поклон. Я воздержался от этого потому, что ожидал твоего прибытия к себе, чтобы принять и проводить по нашему горскому обычаю. Я слышал, что между тобою и нашими пастухами произошла «драка» (намек на Андалальское сражение. - П. Т.). Уверяю тебя, что наши добрые воины не участвовали в этом, и я не мог бы допустить этого, ибо драться с пастушьим сыном (намёк на незнатное происхождение шаха. - П. Т.) подобает лишь пастухам. ...Я советую тебе - иди скорее назад в Иран и больше не приходи к нам, а то мы тебя пошлём в пекло, чтобы ты мог найти там своего брата (имеется в виду убитый горцами в 1837 г. в Джарах Ибрагим-хан, брат шаха Надира. - П. Т.)...»

В 1743 г. Надир-шах отказался от продолжения военных действий в Дагестане и с остатками своей разгромленной армии отступил в Муганскую степь. И уже никогда и нигде не одерживал побед, а его империя быстро распалась после того, как он был убит в 1747 году.